Доллары за убийство Долли [Сборник] - Жорж Клотц

В восемь часов с минутами трое мужчин, среди которых Альфред Мосс и, возможно, тот, что записался в гостинице на улице Лепик под именем Левена, садятся у вокзала Сен-Лазар в такси и подъезжают к месту пересечения улиц Тюренна и Фран-Буржуа.

Примерно в девять часов вечера консьержка слышит какие-то стуки у дверей мастерской Стевельса. Она предполагает, что там было не менее трех человек и они вошли в мастерскую.

На полях Мегрэ написал красным карандашом: «Третий человек — Кринкер?»

Воскресенье, 18 февраля. Калорифер, который в предыдущие дни в мастерской переплетчика был отключен, работает всю ночь, и Франсу Стевельсу приходится по меньшей мере пять раз выходить во двор, чтобы выбрасывать золу в контейнер для мусора.

Мадемуазель Беген, жилица с пятого этажа, обеспокоена дымом со странным запахом.

Понедельник, 19 февраля. Калорифер все еще работает. Переплетчик весь день сидит дома один.

Вторник, 20 февраля. Судебная полиция получает анонимку, сообщающую о том, что у Стевельсов в топке калорифера сожжен человек. Фернанда возвращается из Конкарно.

Среда, 21 февраля. Инспектор Лапуэнт посещает мастерскую переплетчика. Под рабочим столом последнего он замечает чемодан, ручка которого обернута бечевкой. Лапуэнт уходит от Стевельса около полудня. Он обедает с сестрой и рассказывает ей о том, как выполнил задание. Встречается ли мадемуазель Лапуэнт со своим возлюбленным Антуаном Бизаром, который живет в одном доме с адвокатом без практики Лиотаром, или она звонит Бизару по телефону?

Между полуднем и пятью часами дня адвокат заходит в переплетную мастерскую под тем предлогом, что желает заказать экслибрис.

Когда в пять часов вечера Люка производит обыск, чемодана в мастерской уже нет.

Допрос Стевельса в судебной полиции. К утру он просит назначить своим защитником Лиотара.

Мегрэ вышел из кабинета, прошелся по инспекторской комнате, бросил взгляд на записи, которые делали его сотрудники, отвечая на телефонные звонки. Заказывать пиво из соседнего бара было еще рановато, и Мегрэ, вновь набив трубку, вернулся к своему столу.

Четверг, 22 февраля.

Пятница, 23 февраля.

Суббота…

Слева — целая колонка дат, а справа — ничего, кроме того, что дело Стевельса не продвигалось вперед ни на шаг, что журналисты словно с цепи сорвались, что мэтр Лиотар злобно нападал на всю полицию в целом и на Мегрэ в частности. Правая колонка оставалась пустой, вплоть до даты:

Воскресенье, 10 марта. Некто Левен снимает номер в гостинице «Босежур» и поселяется там с мальчиком двух лет от роду.

Глория Лотти, считающаяся няней, возится с ребенком, которого она каждое утро, пока Левен досыпает у себя в номере, водит гулять в Антверпенский сквер. В гостинице «Босежур» она не ночует, уезжает оттуда поздно вечером после возвращения Левена.

Понедельник, 11 марта. То же.

Вторник, 12 марта. Половина десятого утра. Глория с ребенком, как обычно, из гостиницы уходят. В четверть одиннадцатого сюда является Мосс и спрашивает Левена. Тот быстро собирает вещи и уносит их из гостиницы, тогда как в номере остается Мосс.

Без пяти одиннадцать: Глория, увидев Левена, спешно покидает ребенка, попросив госпожу Мегрэ последить за ним.

В одиннадцать часов с минутами она заходит со своим спутником в гостиницу «Босежур». Они присоединяются к Моссу, и все трое больше часа о чем-то спорят. Мосс удаляется первым. Без четверти час Глория и Левен выходят из гостиницы, и Глория садится в такси.

Она проезжает через Антверпенскую площадь и забирает ребенка.

Велит шоферу везти себя к воротам Нейи, потом меняет решение и просит ехать на вокзал Сен-Лазар. Однако на площади Святого Августина внезапно выходит и берет другое такси. Из этой машины высаживается (вместе с ребенком) на углу Больших бульваров и улицы Монмартр.

Все эти записи сопровождались рисунками на полях, похожими на детские каракули.

На отдельном листке бумаги Мегрэ выписал даты, когда исчезли из виду те или иные персонажи.

Графиня Панетти. 15 февраля.

Последним итальянскую аристократку видел шофер одного из гостиничных автомобилей. Старая дама садилась в шоколадного цвета «крайслер» своего зятя.

Кринкер?

Мегрэ решил не записывать здесь дату «17 февраля, суббота», ибо не располагал доказательствами того, что Кринкер был третьим в той компании, которая вышла из такси на углу улицы Тюренна.

Если это был не он, значит, его след терялся одновременно со следами графини Панетти.

Альфред Мосс. Вторник, 12 марта.

Он первым покинул гостиницу «Босежур» — около полудня.

Левен. Вторник, 12 марта.

Через полчаса после того, как Мосс из гостиницы ушел, Левен посадил Глорию в такси.

Глория и ребенок. Та же дата.

Их в последний раз видели еще двумя часами позднее, когда они на перекрестке Больших бульваров и улицы Монмартр смешались с толпой.

Сегодня воскресенье, 17 марта. Вот уже пять дней, как никаких известий ни о ком не поступило, хотя судебная полиция уже сбилась с ног.

Нелишне, впрочем, пометить кое-что еще:

Пятница, 15 марта. В метро кто-то пытается (?) подбросить яд в пищу, предназначенную для Франса Стевельса.

Но это оставалось сомнительным. Следов яда лабораторное исследование не выявило. Учитывая же крайне нервозное состояние, в котором пребывала в последнее время Фернанда, вполне можно было допустить, что неловкое движение попутчика она приняла за злонамеренную попытку вскрыть кастрюльку с едой для ее мужа.

Во всяком случае, в этом эпизоде фигурировал не Мосс, ибо его-то уж Фернанда узнала бы непременно.

Вдруг это был Левен?

А что, если в судок пытались положить не яд, а записку?

Мегрэ, прищурясь (его лицо осветил солнечный лучик, пробившийся сквозь зашторенное окно), набросал на полях своего опуса еще несколько рисунков. Затем встал, подошел к окну, отодвинул штору и, распахнув створки окна, залюбовался караваном плывших по Сене судов. Потом перевел взгляд на мост Сен-Мишель, по которому, как всегда в погожие воскресные дни, парижане прогуливались целыми семьями. Комиссар подумал, что после его ухода госпожа Мегрэ, как обычно по воскресеньям, опять улеглась в постель, хотя вновь заснуть ей, кажется, ни разу не удавалось.

— Жанвье! — крикнул Мегрэ в открытую дверь. — А не заказать ли нам пивка?

Жанвье тут же позвонил в пивной бар «Дофин».

— Бутерброды тоже? — осведомился хозяин бара.

На столе у Мегрэ зазвонил телефон, и в трубке послышался застенчивый голос Досена. Ревностно исполняя свои служебные обязанности, следователь тоже сидел в выходной день у себя в кабинете, пытаясь, как и Мегрэ, в спокойной обстановке подвести кое-какие итоги.

— Выяснили что-нибудь насчет машины, господин комиссар?

Комиссар улыбнулся, представив себе, как этим весенним воскресным утром в маленьких городках и деревушках у выходов из церквей или небольших кафе дежурят доблестные французские полицейские, впиваясь взглядом в каждый приближающийся автомобиль, дабы не пропустить «крайслер» шоколадного цвета.

— Разрешите ознакомиться, шеф? — спросил Люка, который на минутку отошел от своего телефона и заглянул в комнату к Мегрэ.

Старший инспектор внимательно изучил записи комиссара и покачал головой.

— Ну почему же вы мне ничего не сказали, господин комиссар? Ведь я составил точно такую же таблицу, только более подробную!

— Но наверняка без иллюстраций? — пошутил Мегрэ. — Скажи, будь добр, какие сообщения ты сейчас получаешь по телефону чаще: о машинах или о Моссе?

— Пока — о машинах. Множество сигналов об автомобилях шоколадного цвета. К сожалению, правда, вскоре выясняется, что цвет машины или не совсем шоколадный, или вообще каштановый, а марка — не «крайслер», а «пежо» или «ситроен». Тем не менее мы стараемся все проверить. Уже начали звонить из пригородов, причем и дальних — километрах в ста от Парижа.

Благодаря утреннему объявлению по радио, вся Франция подключилась к розыску. Мегрэ и его инспекторам оставалось только ждать телефонных звонков, а деятельность подобного рода, ввиду своей необременительности, конечно же, не была лишена приятности. Официант из пивного бара принес полный поднос пива и бутербродов, и похоже было, что ему сегодня предстоит совершить еще не одно такое же путешествие.